Наконец длинный и утомительный день подошел к концу, солнце опустилось в море, и недолгие сумерки тех мест, о которых я уже упоминал, внезапно оборвались темной ночью. Поспешно бросив несколько одеял в нашу маленькую лодку, мы вошли в нее и, прощаясь с туземцами на шхуне, осторожно поплыли по лагуне, стараясь держаться как можно ближе к берегу. Мы гребли в полной тишине и с приглушенными веслами, так что, если бы кто-нибудь заметил нас на расстоянии нескольких ярдов, он мог бы принять нас почти за призрачную лодку или тень на темной воде. Ни глотка воздуха не шевелилось; но, к счастью, легкая рябь моря на берегу, смешанная с мягким ревом прибоя на далеком рифе, фактически заглушила легкий всплеск, который мы неизбежно производили в воде, погружая наши весла.