Миссис Гулд любила внутренний дворик своего испанского дома. На широкую каменную лестницу молча смотрела из ниши в стене Мадонна в синих одеждах с коронованным младенцем, сидящим у нее на руке. Ранним утром из мощеного колодца двора доносились приглушенные голоса, сопровождался топот лошадей и мулов, выводимых парами на водопой из цистерны. Переплетение тонких бамбуковых стеблей склонило свои узкие, похожие на лезвия листья над квадратной лужей с водой, а толстый кучер, закутанный, сидел на краю, лениво держа в руке концы поводьев. Босые слуги ходили взад и вперед, выходя из темных низких дверей внизу; две прачки с корзинами выстиранного белья; булочник с подносом хлеба, приготовленного на день; Леонарда – ее собственная камерариста – высоко держала в руке, поднятой над черной, как вороново крыло, головой кучу накрахмаленных нижних юбок, ослепительно белых в косых солнечных лучах.