Тогда-то я и решил, что буду смотреть вместе с ней — если, конечно, не увижу, что она действительно этого не желает. Я ничего не сказал о своих намерениях на данный момент. Мы вошли на цыпочках, так тихо, что доктор, склонившийся над кроватью, не услышал нас и, казалось, немного вздрогнул, когда вдруг, подняв глаза, увидел на себе наши взгляды. Я чувствовал, что тайна всего этого действовала ему на нервы, как уже действовала на нервы некоторым из нас. Он, как мне показалось, немного раздосадовался на себя за то, что так испугался, и сразу начал говорить торопливо, как бы пытаясь преодолеть нашу мысль о его смущении: