Фрагментированное содержимое прошлой ночи бурлило в моем мозгу, как небрежно приготовленное рыбное рагу. Неперевариваемые куски появлялись на поверхности, покачивались в потоках воспоминаний и снова тонули. Трепп ворвался в бар «Кейбл», Джимми де Сото мыл свои окровавленные руки, лицо Райкера смотрело на меня из распростертой звезды зеркала. Кавахара был где-то там, утверждая, что смерть Бэнкрофта была самоубийством, но хотел положить конец расследованию, как Ортега и полиция Бэй-Сити. Кавахара, который знал кое-что о моем контакте с Мириам Бэнкрофт, знал кое-что о Лоренс Бэнкрофт, о Кадмине.