Когда он вернулся из Нового Орлеана, хладнокровный и вежливый, она, как могла, проглотила свой гнев, загоняя его на задворки своего сознания, чтобы подумать о нем позже. Ей не хотелось сейчас беспокоиться ни о чем неприятном. Ей хотелось быть счастливой, потому что ее мысли были заняты первой вечеринкой, которую она устроит в новом доме. Это будет огромный ночной прием с пальмами, оркестром, верандами, затянутыми холстами, и угощением, от которого у нее потекут слюнки в предвкушении. На него она намеревалась пригласить всех, кого когда-либо знала в Атланте, всех старых друзей и всех новых очаровательных людей, которых она встретила после возвращения из медового месяца. Волнение вечеринки по большей части изгнало воспоминания о колкостях Ретта, и она была счастлива, счастливее, чем когда-либо в течение многих лет, когда планировала свой прием.