И снова Призрак помчался дальше, над черным и вздымающимся морем — дальше, дальше, — пока, будучи далеко, как он сказал Скруджу, от любого берега, они не наткнулись на корабль. Они стояли рядом с рулевым у штурвала, вахтенным на носу, офицерами, несшими вахту; темные, призрачные фигуры на своих постах; но каждый из них напевал рождественскую мелодию, или думал о Рождестве, или вполголоса рассказывал своему спутнику о каком-то прошедшем Рождественском дне, с надеждой вернуться домой. И каждый человек на борту, бодрствующий или спящий, хороший или плохой, имел в этот день более доброе слово для другого, чем в любой другой день в году; и в какой-то степени участвовал в его празднествах; и помнил тех, о ком он заботился на расстоянии, и знал, что они с удовольствием вспоминали его.