Затем, как будто единственный внезапный удар по его мозгу на мгновение изменил перспективу, он почувствовал огромное изумление от того, что он здесь делает и почему. В этот момент он потерял все дни и догмы своего прошлого; его концепции, его проблемы, его боль были стерты; он знал только — как бы с большого, ясного расстояния, — что человек существует для достижения своих желаний, и он недоумевал, зачем он здесь стоит, он недоумевал, кто имел право требовать, чтобы он тратил впустую хоть один незаменимый час своей жизни, когда его единственным желанием было схватить стройную фигуру в сером и удерживать ее столько, сколько ему осталось существовать.