И как он был рад, когда наконец уловил отблеск света! Он приближался к нему осторожно, часто останавливаясь, чтобы осмотреться и прислушаться. Звук донесся из незастекленного оконного проема убогой хижины. Теперь он услышал голос и почувствовал желание бежать и спрятаться; но он тотчас же передумал, ибо голос этот, очевидно, молился. Он скользнул к единственному окну хижины, поднялся на цыпочки и украдкой заглянул внутрь. Комната была маленькая; пол был из натуральной земли, сильно утрамбованной; в углу лежала подстилка из тростника и одно-два рваных одеяла; около него стояло ведро, чашка, таз и две-три кастрюли и сковородки; стояла короткая скамейка и трехногий табурет; в очаге тлели остатки хвороста; Перед святыней, освещенной единственной свечой, преклонил колени пожилой мужчина, а рядом с ним на старом деревянном ящике лежала раскрытая книга и человеческий череп. Мужчина был крупного, костлявого телосложения; волосы и бакенбарды у него были очень длинные и белоснежные; он был одет в одежду из овчины, доходившую от шеи до пят.