Пять капель он добавил в чашку Питера. Его рука дрожала, но скорее от восторга, чем от стыда. Делая это, он избегал смотреть на спящего, но не для того, чтобы жалость не нервировала его; просто чтобы не пролить. Затем он бросил на свою жертву долгий злорадный взгляд и, повернувшись, с трудом взобрался на дерево. Когда он поднялся на вершину, он выглядел как сам дух зла, вырывающийся из своей дыры. Надев шляпу под самым щегольским углом, он завернулся в плащ, держа один конец спереди, как будто хотел скрыть свою личность от ночи, в которой она была самой черной частью, и, странно бормоча себе под нос, скрылся за деревьями.