Странно было также, что он находил сухое удовольствие, следуя до конца жестким линиям доктрины церкви и проникая в неясную тишину только для того, чтобы услышать и еще глубже почувствовать свое собственное осуждение. Приговор святого Иакова, гласящий, что тот, кто нарушит одну заповедь, становится виновным во всех, поначалу казался ему напыщенной фразой, пока он не начал блуждать ощупью во тьме своего собственного состояния. Из злого семени похоти произошли все другие смертные грехи: гордыня собой и презрение к другим, корыстолюбие в использовании денег для приобретения противозаконных удовольствий, зависть к тем, до пороков которых он не мог дойти, и клеветнический ропот на благочестивых, чревоугодие, тусклый пылающий гнев, среди которого он размышлял о своей тоске, болото духовной и телесной лени, в котором утонуло все его существо.