Его тело, казалось, было задумано как упражнение в постоянстве стиля, стиля, состоящего из худощавого тела, плотной плоти, длинных ног и быстрых движений. Черты его лица обладали тонкой точностью скульптуры. Волосы у него были черные и прямые, зачесанные назад. Загар его кожи подчеркивал поразительный цвет его глаз: они были чистой, ясной голубизны. Его лицо было открыто, его быстрые изменения выражения отражали все, что он чувствовал, как будто ему нечего было скрывать. Голубые глаза были неподвижны и неизменны, никогда не выдавая ни намека на то, о чем он думал.