Я повернулся к Лоуренсу, чтобы предложить, что мне лучше оставить их сейчас, когда в моих услугах больше нет необходимости, но слова застыли на моих губах. Никогда я не видел такого ужасного выражения лица ни у одного человека. Он был бел как мел, свеча, которую он держал в трясущейся руке, брызгала на ковер, а его глаза, окаменевшие от ужаса или чего-то подобного, пристально смотрели поверх моей головы в точку на дальней стене. Он словно увидел что-то, что превратило его в камень. Я инстинктивно проследил за направлением его глаз, но не увидел ничего необычного. Все еще слабо мерцающий пепел в камине и ряд чопорных украшений на каминной полке были, конечно, достаточно безобидны.