Только так как нашего гасконца нелегко было запугать — или, скорее, благодаря большой гордости, свойственной людям его страны, он не позволял легко увидеть, что происходило в его душе, когда то, что происходило, хоть сколько-нибудь напоминало страх, — он высокомерно встал перед господами гвардейцами и ждал, положив руку на бедро, в позе, отнюдь не лишенной величия.