Почти бесстрастно, глядя на его фигуру, распростертую на ковре у ее ног, она заметила, какое воспоминание она навеяла ей: черная пижама подчеркивала длинные линии его тела, открытый воротник обнажал гладкую, молодую, загорелую кожу — и она подумала о фигуре в черных брюках и рубашке, растянувшейся рядом с ней на траве на рассвете. Тогда она почувствовала гордость, гордость от осознания того, что она владеет его телом; она все еще чувствовала это. Она вспомнила вдруг, в частности, чрезмерные акты их близости; это воспоминание должно было оскорбить ее сейчас, но это не так. Это все еще была гордость, без сожаления и надежды, чувство, которое не имело силы достичь ее и которое она не имела силы уничтожить.