Но он не станет писать старушке анонимные письма; это было бы слишком дерзко для него; но смею поклясться, что самое первое, что он сделал, это выставил меня перед Аглаей подлым обманщиком и интриганом. Признаюсь, я был достаточно глуп, чтобы попытаться что-то сделать через него. Я думал, он бросится ко мне на службу из мстительного чувства к князю, хитрому зверьку! Но теперь я знаю его лучше. Что же касается до кражи, то он, может быть, слышал о ней от вдовы в Петербурге, ибо если старик решился на такой поступок, то он мог сделать это только для того, чтобы дать ей деньги. Ипполит сказал мне без прелюдии, что генерал обещал вдове четыреста рублей. Я, конечно, понял, и бедняга посмотрел на меня с каким-то неприятным удовлетворением. Я знаю его; можете не сомневаться, что он пошел и рассказал об этом и матери, ради удовольствия ранить ее. И почему он не умирает, хотел бы я знать? Он обязался умереть в течение трех недель, и вот он толстеет. Его кашель тоже стал лучше. Только вчера он сказал, что уже второй день не кашляет кровью.
