Вопрос, пришедший ему в голову в конце первого акта пьесы, приобрел теперь новый и ужасный интерес. Что касается сцены монолога графини, то события второго акта так же точно отражали события жизни его покойного брата, как и события первого акта. Был ли чудовищный заговор, раскрытый в только что прочитанных им строках, плодом болезненного воображения графини? Или она и в этом случае обманывалась мыслью, что выдумывает, тогда как на самом деле писала под влиянием своих виноватых воспоминаний о прошлом? Если последняя интерпретация была верной, то он только что прочитал рассказ о предполагаемом убийстве его брата, хладнокровно спланированном женщиной, которая в тот момент жила с ним в одном доме. В то время как, чтобы сделать гибель полной, Агнес сама невинно предоставила заговорщикам единственного человека, который мог стать пассивным агентом в их преступлении.