Луи не мог ответить на ее крики. Образ Гейджа в ушах Микки Мауса исчезал, но не раньше, чем он услышал голос, возвещавший, что этим вечером будет фейерверк. Он сидел, закрыв лицо руками, не желая, чтобы они больше видели его, его заплаканное лицо, его утрату, его вину, его боль, его позор, а больше всего его трусливое желание умереть и выбраться из этой черноты.