Но Коффи, судя по тому, что я о нем видел, был бы счастлив гулять, пока не взойдет солнце, может быть, пока оно снова не сядет. Он оглядывался повсюду, вздрагивая — не от страха, а от восторга, я совершенно уверен, — когда сова кричала. Мне пришло в голову, что, хотя он и боялся темноты внутри, он не боялся ее здесь, совсем нет. Он ласкал ночь, терся о нее своими чувствами, как мужчина терся лицом о выпуклости и впадины женской груди.