Перси сидел за моим столом, все в порядке, сидел в моем кресле и хмурился над книгой, которую таскал с собой последние несколько ночей, — не «Аргози» или «Олень», а «Уход за душевнобольным в лечебнице». По тому виноватому, взволнованному взгляду, который он бросил на нас, когда мы вошли, можно было подумать, что это были «Последние дни Содома и Гоморры».