Мы работали усердно и быстро, так что, когда солнце зашло, мы с Джеком вернулись в беседку с четырьмя крепкими веслами, с которыми почти ничего не требовалось, кроме легкой полировки ножом. Когда мы подошли ближе, нас внезапно остановил звук голоса. Мы были этим немало удивлены, даже можно сказать, встревожены; хотя Петеркин, несомненно, любил поговорить, до сих пор мы ни разу не видели, чтобы он разговаривал сам с собой. Мы внимательно слушали и все равно слышали звук голоса, как будто во время разговора. Джек жестом приказал мне молчать, и, подойдя на цыпочках к беседке, мы заглянули внутрь.