Ее отец с едкой улыбкой убрал палец. Затем бабочка, казалось, обрела способность к произвольному движению, в то время как ее оттенки приобрели большую часть своего первоначального блеска, а блеск звездного света, который был ее самым неземным атрибутом, снова образовал вокруг нее ореол. Поначалу, когда это сияние было перенесено с руки Роберта Данфорта на мизинец ребенка, оно стало настолько сильным, что прямо отбросило тень малыша обратно на стену. Он тем временем протянул пухлую руку, как это делали его отец и мать, и с детским восторгом наблюдал за взмахами крыльев насекомого. Тем не менее, в нем было какое-то странное выражение проницательности, которое заставляло Оуэна Уорланда чувствовать себя так, будто перед ним старый Пит Ховенден, частично, или только частично, искупленный от своего жесткого скептицизма и превратившийся в детскую веру.