Он не изменился, ничего не изменилось, а она была дурой, глупой, тщеславной, глупой дурой, думая, что он любит ее. Все это была одна из его отвратительных пьяных шуток. Он взял ее и использовал, когда был пьян, так же, как он использовал бы любую женщину в доме Белль. И теперь он вернулся, оскорбительный, сардонический, вне досягаемости. Она проглотила слезы и собралась с духом. Он никогда, никогда не должен узнать, что она подумала. Как бы он рассмеялся, если бы знал! Ну, он никогда не узнает. Она быстро взглянула на него и уловила старый, озадачивающий, настороженный блеск в его глазах – острый, нетерпеливый, как будто он ждал ее следующих слов, надеясь, что они будут – на что он надеялся? Что она выставит себя дурой, зарыдает и даст ему повод посмеяться? Не она! Ее косые брови сошлись вместе, холодно нахмурившись.
