Он знал, что они понимают. Он видел на их лицах тот упрямо уклончивый взгляд, который когда-то он считал взглядом лжеца, обманывающего жертву, но который, как он теперь знал, был еще хуже: взгляд человека, обманывающего самого себя, собственное сознание. Они не ответили. Они молчали, как бы стараясь не заставить его забыть свой вопрос, а заставить себя забыть, что они его слышали.