Лицо пришло ему на ум внезапно и отчетливо, как будто он видел чистоту каждой его линии, молодое лицо, о котором он не позволял себе вспоминать уже много лет. Он подумал: нет, он не читал этой книги, он ее не увидит, он умер, он, должно быть, давно умер... Острая боль была шоком от одновременного открытия того, что это был человек, которого он жаждал увидеть больше, чем любое другое существо в мире, и что он должен был надеяться, что этот человек мертв.