Он держал ее тело так, как будто насилие и отчаяние того, как он ее взял, могли стереть с лица земли его неизвестную соперницу, из ее прошлого и многое другое: как будто это могло превратить любую ее часть, даже соперницу, в инструмент его удовольствия. По рвению ее движений, когда ее руки схватили его, он понял, что именно так она и хотела, чтобы ее взяли.