Они медленно спустились со своего насеста. Она не позволила ему помочь ей спуститься и, жестом отстранив его, оказалась изящным комком в мягкой грязи, где она на мгновение присела, смеясь над собой. Затем она вскочила на ноги и вложила свою руку в его, и они на цыпочках пошли по полю, прыгая и раскачиваясь с сухого места на сухое. Необычайное наслаждение, казалось, сверкало в каждой луже воды, поскольку взошла луна, и буря унеслась в западный Мэриленд. Когда рука Элеоноры коснулась его, он почувствовал, как его руки похолодели от смертельного страха, как бы он не потерял теневую кисть, которой его воображение рисовало чудеса с ней. Он наблюдал за ней краем глаза, как всегда, когда гулял с ней — она была праздником и безумием, и ему хотелось, чтобы его судьбой было вечно сидеть на стоге сена и смотреть на жизнь ее зелеными глазами.
