Каупервуд, который ощущал всю тяжесть ее материальности, но вдобавок и чудо ее темперамента, который был намного богаче, чем у Эйлин, был глубоко тронут. От нее исходили к нему те маленькие кровавые настроения, о которых никогда (или редко) не говорили никакие слова, — слабые, как ветер, эманации эмоций, настроений и фантазий в ее сознании, которые манили его. Она была животной, как Эйлин, но лучше, еще милее, нежнее, гораздо богаче духовно. Или он просто устал от Эйлин, спрашивал он себя время от времени. Нет, нет, сказал он себе, этого не может быть. Рита Сольберг была, безусловно, самой приятной женщиной, которую он когда-либо знал.