После первоначального спора с «Хендриксом» по поводу разрешения на посадку пилот посадил нас на грязную площадку на вершине башни. Когда мы приземлились, я чувствовал, как ветер тянет легкий корпус транспорта, а когда люк открылся вверх, на борт ударил холод. Я встал, чтобы идти. Ортега осталась на месте, наблюдая за мной кривым взглядом, который я до сих пор не мог понять. Заряд, который я почувствовал прошлой ночью, вернулся. Я чувствовал необходимость сказать что-то, давящее на меня, словно приближающийся чих.