Один день пролетел и перетек в другой. Я знал, что это дело не похоже ни на одно другое, через которое мне пришлось пройти. Помимо всего остального, физически было намного счастливее. Встав с постели, я чувствовал, что учу ее, англизируя ее акцент, сглаживая ее грубости, ее провинциализм; в постели она преподавала. Мы знали об этой взаимности, но не могли, возможно, потому, что мы оба были одинокими детьми, проанализировать ее. Нам обоим было что дать и что получить… и в то же время у нас была общая физическая основа, одинаковые аппетиты, одинаковые вкусы, одна и та же свобода от запретов. Она учила меня и другим вещам, помимо искусства любви; но именно так я думал об этом в то время.