Тотчас же шрам Гарри вспыхнул добела, как будто старая рана снова открылась, — и непрошеная, нежеланная, но ужасающе сильная, в Гарри поднялась ненависть, настолько сильная, что он почувствовал, что в это мгновение он не хотел ничего лучше, чем ударить — укусить — вонзить клыки в человека перед ним —