— Я вижу, что она счастлива, — повторил он, и сомнение, счастлива ли она, еще глубже засело в душе Дарьи Александровны. «Но сможет ли это продолжаться? Правильно или неправильно мы поступили — это другой вопрос, но жребий брошен, — сказал он, переходя с русского на французский, — и мы связаны на всю жизнь. Нас объединяют все узы любви, которые мы считаем наиболее священными. У нас есть ребенок, возможно, у нас будут и другие дети. Но закон и все условия нашего положения таковы, что возникают тысячи осложнений, которых она не видит и не хочет видеть. И это вполне можно понять.