Он ясно видел, что весь мир и его жена чего-то ждут от него, но чего именно, он не мог разобрать. Он чувствовал, что это возбуждает в его душе чувство гнева, губительного для его спокойствия и всего блага его подвига. Он считал, что для самой Анны лучше было бы порвать всякие отношения с Вронским; но если бы все считали это невозможным, то он был готов даже допустить возобновление этих отношений, лишь бы дети не были опозорены, а он не был лишен их и не принужден переменить своего положения. Как бы это ни было плохо, но все же это лучше, чем разрыв, который поставит ее в безнадежное и позорное положение и лишит его всего, что ему дорого. Но он чувствовал себя беспомощным; он заранее знал, что все против него и что ему не будет позволено делать то, что казалось ему теперь таким естественным и правильным, а будет принуждено делать то, что неправильно, хотя им это казалось правильным.
