Однако никакого насилия еще не было совершено; и шеренга всадников, охранявших подступы к Буйтенгофу, оставалась хладнокровной, неподвижной, молчаливой, гораздо более угрожающей в своей бесстрастности, чем вся эта толпа горожан с их криками, их волнением и угрозами. Люди на лошадях действительно стояли, как статуи, под взором их вождя, графа Тилли, капитана конных войск Гааги, который держал меч наготове, но держал его острием вниз, в соответствовать ремням его стремени.