Может быть, я хотел поговорить сам, но мне нечего было сказать — потому что, надо отдать ей должное, она меня тоже не слушает, и это иногда хорошо. Она прислушивается к тонам и интонациям и из них собирает факты о здоровье, о том, какое у меня настроение, устал ли я или весел. И это не хуже любого другого способа. Теперь, когда я об этом думаю, она не слушает меня, потому что я разговариваю не с ней, а с каким-то темным слушателем внутри меня. И она тоже со мной особо не разговаривает. Конечно, когда речь идет о детях или других ужасных кризисах, все меняется.