Итан поднял шторы и снова открыл магазин, но там было не так уж много торговли — несколько бутылок молока и буханок хлеба для детей, небольшая баранья отбивная и банка горошка для мисс Борчер на ее горячий ужин. . Люди просто не передвигались по улице. За полчаса до шести, пока Итан готовился к закрытию, в дом не вошло ни души. И он заперся и пошел прочь, прежде чем вспомнил о продуктах для дома — пришлось вернуться, собрать их в две большие сумки и снова запереть. Ему хотелось спуститься к берегу, посмотреть на серые волны среди свай причала, почувствовать запах морской воды и поговорить с чайкой, стоящей клювом навстречу ветру на пришвартованном поплавке. Он вспомнил женское стихотворение, написанное давным-давно кем-то, доведенным до бешенства скользящей спиралью полета чайки. Стихотворение начиналось так: «О, счастливая птица, что тебя так волнует?» А поэтесса так и не узнала, возможно, не хотела знать.