Люди, выходившие из театра, шли по тротуару, напевая или крича во весь голос: «O bel ange, ma Lucie!» Тогда Леон, играя дилетанта, заговорил о музыке. Он видел Тамбурини, Рубини, Персиани, Гризи, и по сравнению с ними Лагарди, несмотря на его грандиозные порывы, был ничто.