Он выглядел усталым и измученным, но на его лице было то же самодовольное спокойствие, которое они всегда имели: и сквозь грязь, бороду и бакенбарды все еще сияла, нетронутая, самодовольная ухмылка блестящего Тоби Крекита. Тогда еврей в агонии нетерпения следил за каждым куском, который он кладет в рот; тем временем ходил взад и вперед по комнате в неудержимом волнении. Все это было бесполезно. Тоби продолжал есть с крайним внешним безразличием, пока не перестал есть; затем, приказав Плуту выйти, закрыл дверь, смешал стакан спирта с водой и приготовился к разговору.