Во втором акте толпа, утомленная скучным разговором, бродила глазами по сцене и увидела ее. Вот она, в сером костюме, с милым лицом, скромная, но хмурая. Поначалу все думали, что она временно раздражена, что взгляд искренний и совсем не веселый. Пока она продолжала хмуриться, глядя то на одного директора, то на другого, публика начала улыбаться. Дородные господа в первых рядах начали чувствовать, что она — лакомый кусочек. Это была такая хмурость, которую они хотели бы сгладить поцелуями. Все джентльмены тосковали по ней. Она была капитальной.