Что же касается Матильды, то она продолжала неподвижно сидеть за своим столом. Она чувствовала странный восторг. Ей казалось, что она прикоснулась к чему-то не совсем от этого мира, к самой высокой точке неба, к самой далекой звезде. Она самым чудесным образом ощущала, как сила поднималась к ее глазам, хлынула, как теплая жидкость, внутрь ее черепа, и глаза ее стали обжигающе горячими, жарче, чем когда-либо прежде, и из ее глазниц посыпались предметы, а затем кусок мел поднялся и начал писать. Казалось, она почти ничего не делала, настолько все было просто.