Левин чувствовал теперь, оставив позади все свои семейные и домашние заботы, такое живое чувство радости жизни и ожидания, что он не был расположен говорить. Кроме того, у него было то чувство сосредоточенного возбуждения, которое испытывает каждый спортсмен, приближаясь к месту действия. Если и было у него что-нибудь в эту минуту на уме, так это только сомнение, затеют ли что-нибудь в Колпенском болоте, покажет ли Ласка преимущество перед Краком и хорошо ли он в этот день стрельнет. Не опозориться перед новым зрителем, не отстать от Облонского, — тоже приходила ему в голову мысль.