На этот вопрос невидимый хор ответил звуком, похожим на голоса многих певчих, поющих под могучий звук старого церковного органа, звук, который, казалось, доносился до ушей пономаря диким ветром и затихал, когда оно прошло дальше; но бремя ответа было все тем же: «Габриэль Груб! Габриэль Груб!»