«Но, — воскликнул я, — ведь весь опыт человеческого рода не может быть отброшен из-за одного-единственного наброска», — я перелистал страницы и убедился, что в книге больше ничего нет — «одного-единственного наброска». эскиз странствующего американского художника, который, возможно, сделал это под гашишем, или в горячке, или просто для того, чтобы потешить свое причудливое воображение. Вы не можете, как человек науки, защищать такую позицию».