«Некоторые вещи хороши. Можно мне стакан шерри?» Я налил нам по одному. Ну, мы стояли, она меня смешила, продолжала делать вид, что в комнате полно людей, махала им руками и рассказывала мне о них, а им о моей новой жизни, а потом поставила пластинку на граммофон, это была тихая музыка, и она выглядела прекрасно. Она так изменилась, глаза ее казались живыми, и что за ее французский аромат, наполнявший комнату, и херес, и тепло от камина, настоящие поленья, я успел забыть, что мне пришлось делать потом. Я даже сказал несколько глупых шуток. В любом случае она засмеялась.