«Ты прав. Я никогда не говорил, что могу понять то, что с тобой происходит. Ни тогда, когда ты стал для меня слишком умным, ни сейчас. Но я скажу тебе одну вещь. До того, как тебе сделали операцию, ты не был Не так, ты не погряз в собственной грязи и жалости к себе, не засоряешь свой разум тем, что просиживаешь дни и ночи перед телевизором, не рычишь и не огрызаешься на людей. Было в тебе что-то такое, что заставляло нас уважать тебя — да, даже таким, каким ты был. В тебе было что-то, чего я никогда раньше не видел в умственно отсталом человеке».