Потом был запах раздавленного вереска, и шершавость согнутых стеблей под ее головой, и солнце ярко светило в ее закрытые глаза, и на всю жизнь он запомнил изгиб ее шеи, ее голову, прижатую к корням вереска, и ее губы. которые двигались мелко и сами по себе и трепетание ресниц на плотно закрытых глазах от солнца и против всего, и для нее все было красным, оранжевым, золотисто-красным от солнца на закрытых глазах, и все это было такого цвета , все это, наполнение, обладание, обладание, все этого цвета, все в слепоте этого цвета. Для него это был темный переход, который вел в никуда, потом в никуда, потом снова в никуда, еще раз в никуда, всегда и навсегда в никуда, тяжелый на локтях в земле в никуда, темно, никогда никакого конца в никуда, висел все время всегда в неведение в никуда, на этот раз для всегда в никуда, теперь не нести еще раз всегда и в никуда, теперь за пределы всего несясь вверх, вверх, вверх и в никуда, внезапно, обжигающе, держа все в никуда время ушло, и время совершенно остановилось, и они оба были там, время остановилось, и он почувствовал, как земля ушла из-под них.