Но Эмори вздохнул и воспользовался ночами. У него был снимок Изабель, хранившийся в старых часах, и почти каждый вечер в восемь он выключал весь свет, кроме настольной лампы, и, сидя у открытого окна с фотографией перед собой, писал ей восторженные письма.