Во время этого утомительного пути по пустоши он почти не открывал рта и не вошел в школу, когда добрался до нее, а пошел дальше на станцию Маклтон, откуда мог послать несколько телеграмм. Поздно вечером я слышал, как он утешал доктора Хакстейбла, измученного трагедией смерти своего хозяина, а еще позже он вошел в мою комнату такой же бодрый и энергичный, каким был, когда вышел утром. — Все идет хорошо, друг мой, — сказал он. — Обещаю, что до завтрашнего вечера мы достигнем разгадки тайны.