Словно в ответ на его слова из бескрайнего мрака болота вдруг раздался тот странный крик, который я уже слышал на краю великой Гримпенской трясины. Он принесся ветром сквозь ночную тишину, протяжное, глубокое бормотание, затем нарастающий вой, а затем печальный стон, в котором он замер. Снова и снова он звучал, весь воздух пульсировал вместе с ним, резкий, дикий и угрожающий. Баронет поймал меня за рукав, и его лицо блеснуло в темноте.