Охряник посмотрел в лицо старику. — Что ж, сэр, — сказал он наконец, — я знал ее до сегодняшнего дня, хотя, возможно, было бы лучше, если бы я этого не знал. Но она для меня никто, и я для нее никто; и ее не было бы в моем фургоне, если бы ее отвезла какая-нибудь лучшая карета.