Such were the unfavourable comments which Chichikov passed upon balls in general . With it all , however , there went a second source of dissatisfaction . That is to say , his principal grudge was not so much against balls as against the fact that at this particular one he had been exposed , he had been made to disclose the circumstance that he had been playing a strange , an ambiguous part . Of course , when he reviewed the contretemps in the light of pure reason , he could not but see that it mattered nothing , and that a few rude words were of no account now that the chief point had been attained ; yet man is an odd creature , and Chichikov actually felt pained by the cold-shouldering administered to him by persons for whom he had not an atom of respect , and whose vanity and love of display he had only that moment been censuring . Still more , on viewing the matter clearly , he felt vexed to think that he himself had been so largely the cause of the catastrophe .
Таковы были неблагоприятные отзывы Чичикова о балах вообще. Однако вместе со всем этим появился и второй источник недовольства. То есть главная его обида была не столько на балы, сколько на то, что именно на этом балу он был разоблачен, его заставили раскрыть то обстоятельство, что он играл странную, двусмысленную роль. Конечно, когда он рассматривал противоречия в свете чистого разума, он не мог не видеть, что это не имело никакого значения и что несколько грубых слов не имели значения теперь, когда достигнуто главное; однако человек — существо странное, и Чичикову даже было больно от холодного приема, оказанного ему людьми, к которым он не имел ни капли уважения и чье тщеславие и любовь к показухе он только что порицал в эту минуту. Более того, посмотрев на дело ясно, ему стало досадно думать, что он сам в такой большой степени был причиной катастрофы.
